миниатюры
2003
ДЕКАБРЬ
№12

  
МУЗЫКА СЕВЕРНОГО СИЯНИЯ
ИМЕНА И СВЯЗИ


МУЗЫКА СЕВЕРНОГО СИЯНИЯ

навеянное чтением японских сказок


    Еще больше темнеет
    Если есть дверь то никто не стучит в нее
    Чайник остыл
    На полу катаются пустые бутылки из-под
    Только пепельница полна чрезмерно
    только пепельница полна чрезмерно
    Это называется Печальное Очарование Вещей

томление

    Не могу идти через тундру
    Мой тюлененочек
    Мой олененочек
    Моя маленькая неповоротливая медвежатиха
    Голодный по тебе прик давно уже встал
    Не способен сделать ни шагу
    С нетерпением жду и пою призывно-любовную песню

кто выше слов

    Сколько бы ты не глядел на ткань неба
    Ты не увидишь лишнего
    Не увидишь отсутствующее по обе стороны горизонта
    Сколько бы ты ни говорил тебе не сказать Того
    Кто выше слов
    Сколько бы ты ни молчал
    Сколько бы не молчал

река времени смоет наши обиды

    Возвращаясь с охоты слышу незнакомую песню
    Слышу пронзительный смех захмелевшей жены
    Сегодня убил Большого оленя
    Сейчас позову пришельца разделывать тушу
    А ее попрошу накрывать торжественный стол
    Река времени смоет наши обиды
    На третьей подушке сядут боги возмездия и охоты

если проклятье заразно

    Места где рождаются облака
    Неведомы нашим шаманам
    Наши шаманы лгут
    Эти дерзновенные слова
    Всплывают с самого дна заболевшей души
    Но кого позвать в свидетели и врачи
    Если проклятье заразно

слезы отдам создателю

    Буду плясать буду плясать как хочу
    Петь буду как умею
    Костер разведу для добрых демонов и друзей
    И всех хищников вежливо научу улыбаться
    Семейное ложе врагу постелю
    Слезы отдам Создателю
    Только бы вот ожидание их не напрасно

понимаешь и продвигаешься к поэзии

    Чем больше снега и темноты
    Чем холоднее в юрте и на улице которая называется
    Тайга
    Тем меньше обыденных слов остается в душе
    Тем ближе твой голос к волчьему вою
    Тем острее понимаешь и продвигаешься к поэзии
    Бродского

увидим дальние страны

    Ко мне приезжал приятель собирать мухоморы и еще
    Я ездил к нему собирать псиллоцибы
    И дальше на юг казахские степи
    Там растет такая трава что страшно возвращаться
    Когда мы станем большими богатыми сильными
    То отправимся за кактусами и пийотлем
    Мы увидим дальние страны

все дальше и дальше от сумрачных размышлений

    Чем плотнее набита юрта гостями
    Чем громче и веселее шумят на огне кастрюли
    Тем больше чепухи принимают уши
    Тем вкрадчивей и умнее вопросы охотников
    Двусмысленней юмор встрепенувшихся самок
    И общий смех все дальше и дальше уводит от сумрачных размышлений
    От безмолвного стремления к звездам

будем как вертолеты

    Вновь попробуем сделать э т о
    Попробуем как тюлени (мое любимое положение)
    Давай как скрытные волки
    Как весенние птицы попробуем э т о
    Только ты не забудь таблетки что вчера привезли из города
    Начинаю танец похотливого зайца
    Постой и ты не забудь

музыка северного сияния

    Вообрази себе доисторический патефон
    Оставленный ополоумевшим сценаристом в заснеженном мире
    Вообрази безмолвную звездную бескрайнюю ночь
    И нервирующий шорох закончившейся пластинки
    Представь представь себе замерзшую голую белую женщину
    И включи телевизор
    Музыка северного сияния не для тебя

магический рывок с протореных троп

    Встречные взгляды Томагоша в кармане
    Тающий лед и после радости узнавания
    Лучшие звезды оборачиваются чересчур соблазнительной стороной
    Рывок с протореных троп крик птицы
    Болота
    Ударь в бубен удар
    Или по клавишам послушной уставшей печатной машинки

Москва, январь 1998

наверх>>>


  
Проза
Эссе
Киноэтюды
Гость номера
Экстрим


Зал кинотеатра. Медленно, словно имитируя наплывающие сумерки, гаснут лампы. Искусственная ночь. Терпеливая тишина. Поднимается темное веко экрана. Титры. Название киностудии, название фильма, имена режиссера, оператора, сценариста, композитора, художника, актеров, - они многое говорят посвященному. Для посвященного фильм уже начался, и он, непредвзятый ценитель кинополотен, настроен на нужный лад.
Гостевая книга


Комментарии: Уважаемые зрители, это уже просто какой-то драйв, принимать себеподобных читателей за виртуальное раздвоение автора.Ну Рыбкин то сам разберется, а тебя Илюша поздравляю, поздравляю.
Проза
Эссе
Киноэтюды
Гость номера
Экстрим
Жалобная книга
E-mail
Проза

    Андрей на просторной светлой кухне. Бросает в чашку ложку растворимого кофе, заливает его кипятком из пластмассового чайника. Включает подвешенный к потолку телевизор, садится, пультом щёлкает по каналам: новости - боевик - диснеевский мультфильм - эротическая программа с танцующими девушками. Откладывает пульт, берёт чашку с кофе, но в этот момент в его кармане начинает крякать мобильник.
        - Да? Нет, Сергей, рыбалка отменяется... В субботу мне нужна машина... К пяти. Давай в половину пятого, не опаздывай. Всё, отбой, поговорим при встрече.
Киноэтюды


    Сергей, откинувшись на спинку кресла, нервно машет руками: меня, мол, здесь нет.
        -... Да, одна. Хорошо. Договорились.
    Сергей смотрит на мокнущих под дождем прохожих.
    Голос Лены:
        - Ладно, Сереж, мне пора. Не забывай, звони. Хорошо?
    В ответ лишь беглый, небрежный кивок.


    Подходит официант, забирает пустые бокалы:
        - Еще что-нибудь?
        - Так же.
    Сергей закуривает. Глубоко затягивается, выпускает дым в потолок. Облокачивается о стол и произносит:
        - С двумя вишневыми косточками. Бред.
Гость номера



         — Хорошо не расстрел. Учебу забросила?
    ("Затянуто." — "А мне не нравятся кое-какие словечки.")
         — Нет. Учусь. До занятий в Пушкинском театре уборщицей подрабатываю, а по выходным торгую.
         — Горек хлеб чужбины.
    Если вы считаете, что Рада ничего подобного произнести не могла, то с полной ответственностью заявляю: вы не знаете ни Раду ("А ты после каждого пассажа заявления делай".), ни ее подругу Машу, что заменила з д е с ь меня. Так, вышла из скобок, вырвалась. Так, вышла из скобок, вырвалась. Скоро, похоже, Илья со своими замечаниями подтянется. А я возьму и совсем сбегу. Пусть остается в замешательстве. А Маша с Радой выбирают дорожку посуше. Маша ( куда деваться?) спрашивает Раду о ее делах. Та отвечает такое:
         — А меня, представь, кто-то сглазил. Сначала кошка через форточку удрала, затем собаку на дачу увезли, а теперь, теперь и Костя ушел. Осталась совсем одна.
Экстрим


   Терпение твое лопнуло. Проснувшись сегодня с мыслью, что не смотря на все достижения науки и техники таинственного в мире не только не убавилось, а даже наоборот - стало нестерпимо много, ты (проснувшись) решил больше ни от кого ничего не скрывать.
    Который год уже звонит тебе загадочная незнакомка, знающая каждый твой шаг, мысль, желание и дает советы, и успокаивает когда надо, и, когда надо, - негодует. И вот ты этими самыми странными беседами делишься с друзьями и коллегами. Тебе и верят, и не верят. И крутят пальцами у виска, и гладят по голове. Идет время. Телефон молчит. Но ты по-прежнему рассказываешь всем о ее существовании. Для окружающих твои пересказы телефонных бесед - дело обычное. Многие привыкли и ждут продолжений. Но тебе надоело, ты больше не веришь ни в каких незнакомок, теперь ты особа, приближенная к императору, ты живешь на широкую ногу, ты нередко прибегаешь к услугам дорогой гейши. Из страны утекает секретная информация, так необходимая врагам. Ты подозреваешь в предательстве эту обворожительную, такую небесную и такую земную вечно зеленую сакуру.
Гостевая книга

Комментарии: Уважаемые зрители, это уже просто какой-то драйв, принимать себеподобных читателей за виртуальное раздвоение автора.Ну Рыбкин то сам разберется, а тебя Илюша поздравляю, поздравляю.
Проза
Эссе
Киноэтюды
Гость номера
Экстрим
Гостевая книга
E-mail
ИМЕНА И СВЯЗИ

***

    Быть может, в тысячелетних каменоломнях
    Пакистана всё разрешалось иначе.
    Но сейчас ты смотришь на тонкий и простой
    браслет
    как на вожделенного самца.
    В твоих руках, в твоих зрачках, в узоре
    жестов -
    желанье.
    Желанье обладать
    не-мед-лен-но!
    Так медленно
    взращённым
    душою мастера, мальчишки-ювелира,
    фантазёра,
    забывшего чужое,
    тёплое,
    томящее живых дыханье.
    К слову...
    Итак, не важно, что творилось там,
    на пограничных тропах,
    в тесной мастерской,
    при тёмной сделке с беспринципной лавкой,
    так запросто торгующей таинственно мерцающим цветком...
    Прости, - запутался, запнулся, загляделся
    на отраженье глаз твоих,
    почти безумных, но
    фактически не изменившихся,
    не изменивших
    природе Прекрасного.


    Вполне возможно, что до одури вкалывающие каменотёсы,
    дельцы,
    многочисленные безымянные ремесленники
    трудились ради подобного мига,
    ради нерасщепимой концентрации сил
    в украшении кисти, запястья, шеи,
    строгого вечернего платья,
    собственной безрадостной жизни.


Лемниската

    Цвет горящего газа,
    Высокое весеннее синее небо,
    Этюды Матисса,
    Пугающий и неостановимый танец любимой,
    Подобно полевым василькам,
    Или разорванным бусам,
    Или осколкам фарфоровой чаши,
    Будут бездумно и весело взяты в единый букет,
    Именуемый вспоминаниьем,
    поминками по невосполнимому,
    по нерасторжимому браку мелодии с ритмом,
    неподвижного камня - с ускользающей мыслью,
    с тем, что очень похоже
    на движение внутрь
    внепространственного лабиринта.



***

    "Дух Святый подобен камнепаду..."
    Ещё не такое возможно,
    когда вырубаешь яшму из мрака
    (в тупике подземного лабиринта, с Кораном в кармане,
    с мысленной фигой в кармане,
    с фантастическим самородком в кармане,
    в немыслимом тупике, без работы,
    с долгами,
    мысленно вырубаешь яшму из мрака).
    Слова-кирпичи и слова-путеводные нити,
    ведущие в логово, нет, -
    в самую сердцевину чудища-образа.
    Грязный окурок, бронежилет, шелест листвы, незнакомая тень, -
    Всё, всё слаженно одним веществом,
    Всё неразрывно соткано
    Золотым, Белым и Ослепительным
    (в моём тупике).
    Три прочные нити, -
    когда их охватишь каждой клеткой своего будто бы
    бренного тела, -
    Три прочные нити сведут с ума,
    Откроют прозрачность Вселенной
    (сведут с ума),
    Её беззвучную, невыносимую, камнепаду подобную музыку,
    что сопровождает рожденье миров
    как твои чернила -
    Бумагу.

Каприччо

    Все мы немного шаманы.


    Расслоив созерцаемое до прозрачной кристальности,
    в него не войдёшь, не нарушив спокойствия.
    Растворив себя в обществе - вернёшься (если сумеешь) неузнанным.
    Так.
    Гармония и равновесие - не синонимы.


    Я кое-что знаю об электронных лакунах, об
    оккультно-техническом маразме столетия.
    Потому ухожу.
    Прихватив куст столетника,
    кусок туалетного мыла,
    таблетку хитина для повышения шерстистости,
    я дурачусь.
    Всесильные духи мне вторят.
    Жутко?



***

    Не на шатком столе, но в подвешенном сферическом слове -
    пространства скрепить.
    Сжать до предела,
    до точки.
    - Нет, не так.
    Луч, отражаясь, возвращается к звёздам.
    Ручей, измеряющий угол наклона,
    меняющий внешность горы,
    форму вечно голодного лона,
    В другом из миров - в незримой мистической призме -
    в просушенном и вновь развернувшемся слове -
    восходит, воюя, к вершинам.
    Так пусть...
    - Нет. Лжёт твой хрусталик: паденье -
    как зеркала не крути -
    Паденье.



***

    Штиль. Врачующий воздух.
    (Ты то ли сменила духи, то ли...)
    Рифмы - рифы,
    подобно возвращающимся,
    ожидаемым
    и всегда неожиданным встречам,
    чарующим туриста, беспечного странника, богатого лоботряса.
    Подводные рифы - ритмы безбрежных путей,
    примитивная музыка жестокого зодчего,
    его окаменелый пульс
    (или цитата).
    Палуба, как перекличка, утомлённая солнцем, сигарами,
    механическим танцем какого-нибудь механического
    апельсина.
    Ты то ли сменила духи,
    то ли кого-то из нас подвела
    интуиция:
    В пространстве листа места не хватит свиданиям,
    уникальным событиям,
    всему, в повседневности не свершившемуся.
    Но... как нет альтернатив алфавиту,
    так голос твой незаменим.
    - Это я плачу.
    Случайность? Сон? Игра? Догадки? Смех
    потерявшего валюту, визы, адреса?
    Всё рифмы, рифы, острова.
    Но буря где?
    Где буря, берег, капитан?



***

    Тело Вселенной,
    в буквальном смысле сотканное из золотых
    и ослепительных нитей,
    Словно большая игрушка,
    вместившая весь оставшийся холод,
    живое тепло желания,
    жар мятежной фантазии,
    Словно уютный плед, лёгкий шатёр, самосветящийся шар,
    Защищающий неприкаянного Творца от кошмара безродности,
    нерождённости,
    собственного, не имеющего здесь места быть прошлого, -
    Эта фигура,
    если верить фотографу,
    очень напоминает больного вислоухого пса,
    лихо прогнанного со смотровой площадки,
    куда только что подъехала свадьба.
    Если послушать моего фотографа,
    то можно подумать,
    будто он тю-тю, не в себе, заговаривается.
    Но это совсем не так.



***

    Благодарность источника склонам,
    законному притяжению,
    боли падения,
    т.е. - движению вниз,
    Даруемому Богом звонкому нисхождению.


    Две абсолютно разные вещи,
    кем-то рядом поставленные,
    случайно названные,
    утаённые, но столкнувшиеся,
    навсегда обретают...
    - Не надо, молчи.
    Холод вершин,
    Одиночество Ницше,
    Движение от наивысшей точки к многолюдным подножьям,
    Указательным знакам,
    Знакам, заменяющим внутренний опыт, внутренний свет,
    внутреннюю согласованность с прошлым.
    И - главное, неуловимое, с трудом принимаемое -
    Чужая душа,
    её благодарность в ответ.

Москава, май, 1999-го,
июнь 2003-го.
наверх>>>


Copyright © 2003 TengyStudio All rights reserved миниатюры 2003 ДЕКАБРЬ №12