БЛЮЗ СОНИ
(киносценарий)

    Заводит машину. Одновременно весел, возмущен и яростен:
        - Твой мужик кто, безумный миллионер? Познакомь меня с ним. Я как раз спонсора ищу. Такими бабками можно последнюю недотрогу приворожить, а ты ломаешься. Принцесса, да?
        - Ангел.
        - Ангел. Ух. Я бы уж точно забыл тебя давно, завел бы гарем. Работал бы исключительно с продвинутыми мастерами. Никаких соплей, никакого Голивуда, сплошная духовность.
        - Кто с тобой беседовал?
        - Не поверишь. Настоящий упырь. Развалился за столом эдакий розовощекий увалень и вопрошает: вы готовы к тому, что вернется не только жена, но и расположение мира, душевное равновесие, сами звёзды станут подмигивать вам и улыбаться? Монстр: за пять минут всё мое прошлое переворошил, даже творческие задумки выудил. Вот так же вот еще один человек присосался к моему мозгу и планомерно выкачивает из него всю полезную информацию. Я хожу, хожу, думаю, разрабатываю концепцию и - вдруг - бац - нате - шедевр уже на широком экране. Зрители в восторге, а я по-прежнему в полном дерьме. И поди объясни им, что это всё у меня, у меня отнято. А что я могу?
        - В суд подай.
        - На кого? На Джармуша? Кто мне поверит?
        - Я поверю.
        - То-то и оно. Все верят, кивают, соглашаются. А сами думают: чокнулся, малый. Скажи, я похож на психа?
        - Нет.
        - Может ко мне заедем? Я тебе рабочий материал покажу. Ты оценишь. У меня есть такие находки, просто закачаешься. Ни у кого не встречал. У-у, Джармуш. Я против него защиты поставил, никто не подключится.
        - У тебя, небось, полная квартира видеокамер? И все работающие.
        - Зачем? Для этого студии существуют. Хотя, завести собственную кухню, ни от кого не зависеть...
        - Тот толстяк один в офисе?
        - Один. еще секретарша. И охранник. Телефон, разумеется. А, да: над головой секретарши ужасная картинка. Морской закат, а над закатом солнце. И голая баба. У меня профессиональный взгляд. В руке - голова Горгоны. Зачем, почему? Я часто вот о чём думаю: композитор сочиняет божественную симфонию, а на самом деле мечтает купить шикарную виллу. Или, там, например, ученый, на благо человечества разрабатывает хитрые формулы, а на деле выходит атомная бомба. Или еще труднее: вот я, лично я, думаю, думаю, а кто-то другой, мне неизвестный - делает. Убери меня и он ничего не сможет. А мы даже и не подозреваем о существовании друг друга... Приехали.

    (Начиная со слов "морской закат, а над закатом - солнце...", мы смотрим клип:
    Крупным планом полотно Боттичелли "Рождение Венеры". Камера отъезжает - видим зал аукциона. Картину покупает наш Толстяк из духовного центра. Жестом указывает, чтобы картину разрезали на узкие лоскуты и упаковали в его портмоне. Ассистенты бесстрастно выполняют просьбу. Толстяк садится в автомобиль, который через мгновенье взрывается. Маленькая девочка подбирает портмоне, выуживает из него тонкие ленты, делает в косички банты.
    Пустой театр. В зале единственный зритель - старый чародей. На сцене обнаженная девушка, изображающая из себя золотоволосую Венеру. Соответствующие декорации. Пожилая ассистентка кисточкой и пеной для бритья намыливает лобок артистки. Крупным планом - пена.
    На пену набегает волна. Это морское побережье из крупных валунов. Тревожно бьются, пузырятся волны.
    "Приехали".)
    Клипмейкер и Соня заходят в ультрасовременный лифт. Двери закрываются. Мы остаемся снаружи, на площадке. Видим горящую стрелку, указывающую, что лифт движется вверх. Смена электронной цифры сообщает этаж: 2, 3, 2, 3, 4, 5, б, 7, б, 5... 9. Стрелка, указующая направление движения кабинки, мигает то "вверх", то "вниз". Девятый этаж. Двери открываются. Соня поправляет платье, парень торопливо застегивает пуговицы пиджака. Он:
        - Может, все-таки, зайдешь?
        - Нет. У меня дел полно.
        - Ты ненормальная.
        - Я нормальная. Это лифт сумасшедший. Весь мир сумасшедший. То вверх, то вниз; и так быстро, что я не успеваю опомниться. Прости, я не пойду к тебе, мне нужен только толстяк.
        - Зачем он тебе?!!
        - Знаешь, тоже хочу иметь собственную кухню. И вид из окна.
        - Что ж, удачи.
    Соня в лифте. Она поняла: в парне были неподдельная трагедийность, душевный надлом и - вместе с тем - легкость. Он ей понравился. Потому-то у нее такие красивые глаза сейчас, потому-то она так томно вздохнула. А вообще-то этот попсовый эпизод не нужен.
    Клипмейкер выглядывает из окна квартиры, кричит:
        - Со-ня!

    Соня, на улице, поднимает голову. Парень делает несколько стремительных, снимков. Толпа, и среди понурых голов - поднятое к небу лицо Сони. Увеличение: её лицо крупным планом. Словно на киноафише, появляется росчерк: Ангел мщения.
    Офис духовного центра "Прозрение". Толстяк, секретарша, клиентка. У Толстяка уставший, безразличный вид. Клиентка тараторит:
        - Понимаете, этот шоу-бизнес, ну просто беда. Они так и вешаются на него, просто проходу не дают. Каждый вечер - новая. Это же невыносимо. Нужно их всех сглазить, скопом, навести порчу, чтоб на выстрел не приближались.

    Во время её монолога на столе секретарши звонит телефон. Та берет трубку, пару раз приглушенно произносит "да", лицо её меняется, вешает трубку, делает какие-то знаки Толстяку, но он не замечает. Секретарша взволнована.
    Толстяк:
        - Тогда придется сглазить добрую половину человечества. Это технически невозможно.
        - Нет, нет, я всё продумала. Каждая, кто только до него притронется, та, та... её начнут догонять мыслимые и немыслимые беды, несчастья, катастрофы. Хорошо, пусть. Пусть каждая, с которой он переспит, мучается нестерпимой головной болью. Поползут дурные слухи, суеверные бабы разбегутся от него, как от чёрта. А я подожду.
        - А ваша голова не разболится?
        - О, я потерплю, потерплю. К тому же мне известны несколько заклинаний против мигрени, справлюсь. Самых крутых колдунов задействую, на север поеду, к шаманам...
        - Не надо к шаманам.
    Секретарше:
        - Ладно, запишите на Вторник.
    Секретарша чем-то встревожена:
        - Вторник у нас занят.
        - Подвиньте кого-нибудь. Такая любовь...
        - Невозможно.
        - Ну, тогда среда, утро.
        - И в среду нельзя, никак нельзя.
    Секретарша пытается своим лицом, глазами выразить нечто ужасное.
    Толстяк:
        - Пишите на среду. Среда вам удобна? Хорошо. На сегодня всё? До встречи. Ради укрепления семьи мы готовы даже график работы изменить, видите? Остальные-то только об успехе и просят. До свидания.
    Клиентка удаляется.
    Секретарша:
        - Всё. Конец. Нет больше ни вторника, ни среды. Приехали.

    Толстяк, уставший и абсолютно спокойный:
        - Неужели водитель джипа всех сдал? Или...
        - Володя умер.
        - Беда поправимая. Ну и денек, вымотался как чёрт. Иди ко мне поближе, открою одну страшную тайну.
        - В такой день... вы еще способны... о тайнах думать?
        - О чём же еще мне в такой день думать?
    Секретарша подходит к столу Толстяка, приседает, лезет под стол. Облокотившись, Толстяк подпирает кулаками свои щёки. Изображение его делается виртуальным. Он вещает с компьютерного дисплея. По клавиатуре с нечеловеческой скоростью бегают женские пальцы. Мужская рука, догоняя, хаотично елозит электронной мышью по электронной салфетке.
        - Что Володя? Володя - пустота. Был и не стало. Если б я не нашел его тогда, то и не было б Володи никогда. Вот, помню, у нас в поселке ведьма жила. Так та настоящая. Однажды я из её сада яблок наворовал. А она в больнице лежала, знать не могла. Так вышла из больницы, встретила меня, говорит: пусть мои яблочки от тебя уйдут. Это через месяц-то после покражи. И что думаешь? Такой понос прохватил меня, думал умру. Обдрестал все огороды, насилу просрался. Вот ей мы и пошлем телеграмму: пора в люди выходить.

    Несколько повеселевшая секретарша сидит за своим столом, смотрится в зеркальце, утирает салфеткой рот, полушутя спрашивает:
        - И когда только ваши тайны закончатся?
    Толстяк, собирая дипломат, отстраненно, почти сурово:
        - Одни закончатся, другие начнутся. Пока есть любопытные, будут и тайны.
    Скромные похороны чародея. Могильщики, перекинув через плечи лопаты, удаляются. У свежего холмика присутствуют Толстяк, Секретарша, Помощница чародея. Толстяк:
        - Всё. Холодает. Пора.

    Бредут к машине. Женщины усаживаются, захлопывают двери. Толстяк смотрит вдаль. Тишину неожиданно разрезает его препротивный крик:
        - Ка-а-а-прал!
    Огибая могильные ограды опрометью мчится черный пудель.
    Едут в молчании. Пудель на коленях у Толстяка. Толстяк машинально теребит его уши. Женщины сидят на заднем сиденье и смотрят в противоположные стороны. Толстяк:
        - Заедем в офис, помянем. Но завтра, как обычно. У клиентов своя жизнь и им не до чужих проблем.
    Секретарша:
        - Но на завтра записаны одни новенькие.
        - Вот и замечательно. Начнут новую жизнь.
    Помощница чародея:
        - Я, так полагаю, больше не понадоблюсь?

    Толстяк:
        - Твоя-то помощь больше всего и нужна. Кто же, по-твоему, будет инструктировать и поддерживать нашего целителя?
        - А где его взять-то? Они, ведь, не растут как грибы.
        - У меня предчувствие. Истинный целитель сам явится. Так, кстати, и с нашим когда-то было.
    Траурная процессия направляется к офису. К Толстяку подлетает упитанная неказистая старуха, обнимает его, щебечет:
        - Родненький, как вырос-то, как повзрослел, не узнать. А помнишь ли мои яблочки? Спелые ведь были, вкусные.
        - Ой, матушка, как раз вспоминал давеча и тебя, и твои огороды.
        - А мне голос был: встань и иди, ты нужна людям. Уж я не стала сопротивляться, собралась быстренько и сразу отправилась.
    Огромный ровный морской вал, метров пять вышиной, бесшумно движется на нас.

    Клуб боевых искусств.

    Соня стоит перед дверью. Какая-нибудь табличка: Клуб восточных единоборств.

    Открывает дверь. Оглушающий грохот.
    Попадаем в спортивный зал, где десятки борцов отрабатывают различные броски.

    Соня движется вдоль матов.

    Убогая кухня. На столе водка, закуска, ментовская фуражка.. На одном табурете сидит Соня, поигрывающая ментовской дубинкой, напротив - сильно пьяный мент в полурасстегнутой рубахе. Соня:
        - Одного не пойму - зачем тебе карате?
    Мент:
        - На хрен оно мне не нужно. Это так, для понта. Всем хочется чем-то выделиться. Вот и я. В форме-то все мы, вроде, одинаковые, так, так вот, видишь, тебя встретил, киска моя.
        - А до этого, что, не встречал никого?
        - Да баб-то много. И бабки водятся. Но все они, понимаешь, ограниченные, за-комп-лек-сованные, сованые, а ты, ты... Бывает включишь свет - посмотреть на нее, а она визжит, в одеяло кутается, прям сама невинность. И я их, что ли, в кровать тащил? Сами лезли. Вот и залезли. А ты не такая. Ты толковая... свободная.
        - Ты о чём?
        - Ну, как бы это всё сказать? Ну, ну есть у меня фантазия. Давнишняя уже фантазия, прям наваждение какое. Сама понимаешь, у всех что-то особенное внутри спрятано. А ведь на самом деле ничего не спрячешь - всё видно, как на ладони. Как посмотришь на человека, так всё и видно: сколько выпил, сколько пропил, сколько осталось. Бывают и скандальные. А ты скандалить не будешь, сразу видно. Ты, ты просто мечта. Мечта идиота.
        - Так чего ты хочешь?
        - Сделаешь?
        - Пока не знаю.
        - Ну... это... ты не могла бы... я прошу тебя... Можешь сама себя трахнуть? Ну, оргазм и всё такое.
    Соня, эротично лаская дубинку:
        - У меня тоже есть одна фантазия. И ты мне поможешь.
        - Говори.
        - Мне нужно достать оружие. Пушку. С хорошим глушителем.
    Мент словно бы моментально трезвеет:
        - Ты соображаешь, у кого просишь?

    Соня, выгибаясь кошкой:
        - А у кого же мне, по-твоему, просить? у бандитов, что ли? хочешь, чтоб я со всяким криминалом попуталась? а я слабая, меня защитить некому.
    Мент, утирая выступивший пот:
        - Верно. Хорошо. Есть у меня на примете одно дуло. Только оно приличных денег...
    Соня, с придыханием:
        - Найду денег... А обращаться с ним... а стрелять научишь?

    Взмокший мент:
        - О, я из тебя снайпера сделаю, сделаю...
    Соня:
        - Само совершенство.
        - Да.
        - О-о-о.

    Страшный морской вал разбивается о прибрежные скалы.


    Крупным планом: серебряный колокольчик. То вздрагивает, то замирает: дзыньк - тишина - данные - тишина. Отдаленным звуковым фоном: стрельба, крики, телевизионные шумы.
    Незабудка, лежа на кровати, с отрешенным видом позвякивает колокольчиком.
    Рядом с ней - новый хахаль. Стреляет пультом по телевизору. На телевизоре - керамический будда, над ним - та картинка, что когда-то взял жлоб у Сони /перевернутая звезда, в ней сатанинский лик. На экране мелькнула оккультная передача. Незабудка встрепенулась, отняла у хахаля пульт, прибавила громкости.

    Телевизионная программа. В студии - на столе - горящий трехсвечник, магический шар, роза, яблоко, чашка с блюдцем. Крупным планом та самая бабка из деревни, что последний раз обнимала Толстяка. Скромно повествует:
        - Володя помогал и богатым, и бедным, невзирая на лица и ранги. Тем-то и досадил. Понимаете, когда в квартире все жильцы против одного, то тот, хочет или нет, куда-нибудь съезжает. Так же и в жизни. Конечно, одной злобной воли недостаточно. Но общими усилиями можно кого угодно из жизни вытеснить.
    Ведущий:
        - И вы не боитесь занять его место?
    Ведунья:
        - А что делать? Надо. Надо помогать. Та сила, что была потрачена на Володю, перешла к нему. Он переселился в более просторную квартиру и теперь, как может, помогает мне.
    Камера перемещается на толстяка.
    Толстяк:
        - Я бы еще хотел сказать в завершение, что ничего страшного не произошло. На всё воля господня. Те, кто лечились у Владимира, могут продолжить курс у его наставницы. А если вы только думаете обратиться к нам, то запишите, пожалуйста, наш телефон и адрес.

    Незабудка торопливо записывает высветившиеся на экране координаты.
    Хахаль:
        - Всё равно твой колдун сдох. Ничего ты теперь не докажешь.
        - Видал того толстяка?
        - Ну?
        - Он у них за пахана. А старики со старухами только приманка. Надо его на место поставить.
    Незабудка и её хахаль в гостиной комнате, у телефонного аппарата. Хахаль - в трубку - вальяжно объясняет:
        - Вы об этом ничего не знали, да. Вы - фирма, а Владимир - маг. Был первоклассный маг. И всегда исправно платил процент. Попросту вас это не касалось. Да, все чародеи скидываются на общаг. Да, касса взаимопомощи. В чём помощь? В непредвиденных случаях мы высылаем своих целителей. А вы, никого не предупреждая, притащили эту старуху и желаете обособиться. Так? Да. Отлично. Скоро подъеду.

    Соня перед дверью духовного центра "Прозрение". Хочет попасть внутрь, но её не впускает охранник. То утверждает, что рабочий день закончился, что в офисе никого нет, то говорит, что собралось экстренное совещание. Соня не верит. Наконец охранник раскалывается:
        - Там у них что-то вроде разборки. Кто-то крутой приехал. Деньги делят. Велено временно никого не пускать.
        - Ладно, я подожду.
    Соня садится на скамейку. Уже сидящий здесь старик подвигается ближе к Соне, продолжает вслух чтение книги:
        - "Вскоре возненавидела красавица сестру, стала лить слезы и объявила мужу, что вместе с ней жить не может. Брат старался всячески уладить дело, убеждал жену, что сестра милый человек, что она искренне любит её. Но красавица твердила: "Убей меня или её. Пока она живет, дышать не могу." Любил брат сестру, но любовь к жене оказалась сильнее: разбудив однажды ночью сестру, повел её на опушку леса и убил. Душа его проснулась, ужас охватил его, с криком бросился он в лес и начал метаться как безумный. Набрал сухих листьев, мха, сучьев, сложил костер, взошел на него, поджег и сгорел в нём дотла. Прошла осень, прошла зима, а когда наступило теплое время, на месте костра вырос длинный стебель конопли, а на опушке леса, смоченной кровью сестры, - крупный красивый мак. И с той поры носит мак название "кызлан кан" - девичьей крови, а конопля "джа шлага кан" - крови юноши..." Интересно, не правда ли?
        - Очень.
        - Вот так живем и не знаем - что откуда произошло. Ведь природа, она не просто так, она с нами говорит, говорит символами, божественными намеками, но нам не хватает времени понять. Оттого и спотыкаемся на каждом шагу, с палочкой ходим... Темнеет, читать трудно. Можно до меня прогуляться, здесь недолго. Я бы вас повеселил, согрел.
        - А способны?
        - Я-то сам нет, но у меня полон дом всяких штучек, приспособлений, снадобий, порошков...
    Соня вскакивает и бежит.

    Из духовного центра вышел хахаль Незабудки. В руке дипломат. Быстрым шагом направился к автомобилю, сел и уехал. Соня заметила его в самый последний момент. Вскочила со скамейки, побежала следом, пытается поймать тачку.
    Гостиная комната Незабудки. На столе - внушительная стопка кейсов, дипломатов, компактных чемоданчиков. Хахаль отчитывается:
        - Около пятнадцати фирм согласились принимать исключительно наших клиентов. Двенадцать - послушно отдали бабки. У остальных - своя крыша, лучше не связываться.
    Незабудка:
        - Не дурно. Такого успеха я и не ожидала. Звони в газету. Хахаль - в телефонную трубку:
        - Я бы хотел разместить у вас рекламу. Нет, не надо. Очень скромную. Дайте обыкновенное строчное объявление. Да, диктую: Ассоциация ясновидящих контролеров, все виды магии, для настойчивых и богатых.
    Вешает трубку.

    Звонок в дверь.
    Хахаль:
        - Ты кого-то ждешь?
        - Нет. Это...
    Тревожный и настойчивый звонок в дверь.
    Соня садится на ступени лестницы. Вынимает из сумочки пушку. Навинчивает на нее глушитель (не понимаю, почему этого нельзя было делать раньше?).Сверху спускаются два здоровенных амбала. В солнцезащитных очках, в тяжелых кожаных плащах, во всём черном. Их одинаковость подчеркивает киношность происходящего. Первый амбал:
        - Осторожней, детка.
    Соня, даже не шелохнувшись, не посмотрев в его сторону:
        - Не беспокойся.
    Второй амбал, почти скрывшись в нижнем пролете:
        - Ни пуха тебе.
        - К чёрту.
    Хахаль и Незабудка сквозь щелочку штор выглядывают на улицу, из подъезда вышли два амбала, задрали головы, шарят глазами по окнам. Сели в тачку. Укатили. Хахаль:
        - У тебя есть мешок?
        - Зачем?
        - А как ты потащишь все эти чемоданы?
    Соня поднимается со ступенек. Настойчиво жмет на пипку дверного звонка.

    Примечания:
    1. Использованы тексты: Евангелие; Дао; "Роза о тринадцати лепестках", Адин Штайнзальц; "Символы Таро", П. Д. Успенский; "Цветы в легендах и преданиях", Н. Ф. Золотницкий.
    2. Треп вокруг сферы половых отношений. Во-первых, на бумаге все реплики выглядят более выпукло, на экране - уверен - эта тема будет несколько смазана. Во-вторых, не надо забывать, что Соня - попросту говоря - самоуверенная уличная проститутка, не потерявшая, почему-то, человеческого облика. Она никогда не скрывает того, что ей противно. И в-третьих, благодаря всему предыдущему, пришлось провести её через ряд извращений, присущих не каким-то абстрактным маньякам, а... одному мне, например. Соня не смотрит на свою жизнь ни как на трагедию, ни как на комедию.
    3. Долгие диалоги в автомобилях: Толстяк и Соня, Массажист и Соня, Клипмейкер и Соня. Напомню: у Толстяка бывают приступы необъяснимого смеха. Массажист обожает аристократические паузы; парень захлебывается речью. Аудио- и визуальный ряды находятся в прямом единоборстве: когда беседа медлительна - стремительная смена пейзажей, и - наоборот - при интерактивной болтовне окружающий фон приближается к статике. Автомобиль Толстяка движется вдоль гряды малоэстетичных, малопонятных сооружений. Автомобиль Массажиста - старая невысокая архитектура. Клипмейкер - рекламные щиты, указатели, витрины, граффитти. Не плохо было бы эти три поездки снять в трех разных городах: сам воздух создал бы неповторимые ауру и настроение.
    4. Бутик и парикмахерская. Ни в коем случае не устраивать сцен с примеркой, переодеванием, самолюбованием Сони и всеобщим восхищением. Акцент сделать на объясняющих (танцующих) руках Массажиста. Никаких мехов, никаких драгоценностей; если до того были цепочки и серьги, то теперь их необходимо снять. Соню одели очень скромно, почти невзрачно. Зритель и так поверит, что она выглядит шикарно.
    На Незабудке лохматая цыганистая юбка, несколько жилеток, множество браслетов, бус, ленточек, косичек, колокольчики. У нее есть и вкус, и стиль, но слегка вывихнутые. Такие тетехи встречаются. Главное - не превратить её в карикатуру, в чучело гороховое.
    У могилы чародея персонажи ни в коем случае не должны выглядеть как мафиози, всё самое будничное.
    5. Незабудка и её последний хахаль должны быть либо с выдающимися, быстро запоминающимися физиономиями, либо это широко известные, моментально узнаваемые актеры. Все прочие - непрофессионалы. В коротких эпизодах (молодая пара на приеме, врачи у чародея, зеваки после аварии) актеры могут играть так же натянуто и фальшиво, как в отечественных телесериалах. Но при условии, что их поведение будет резко контрастировать с центральной линией. Такой подход тоже работает на идею фильма.
    6. Фильм начинается в абсолютной тишине, словно бы забыли подключить звуковые дорожки. Уличные и бытовые шумы, музыкальное сопровождение мягко войдут с первой репликой Толстяка и будут сопровождать нас почти до конца фильма. (Музыкальное сопровождение: DUB) И посторонние звуки, и все голоса дружат с музыкой так, будто это цельный, неразъемлимый организм. Периодические провалы в тишину: тихий-тихий шум моря там, где мы видим волны (даже разбивающийся о прибрежную скалу вал - далеко и тихо). Привычные шумы резко оборвутся первым дверным звонком в квартире Незабудки. Из-за этого шаги, шорохи, реплики зазвучат зловеще, а самый последний звонок - душераздирающе.
    7. После всех титров - заключительный эпизод:

    С плоской крышей, с единственным маленьким оконцем, утопающий в зелени неказистый домик, мазаный когда-то белой известью, и напоминающий скорее подсобку. По двору гуляют куры, за ними наблюдает ленивый беспородный пес. Крик петуха. В дверном проеме показывается Соня. Она в майке и шортах. Выходит на свет, сладко потягивается, смотрит вдаль и видит море.

Москва, лето, 2001

<<< НАЧАЛО В №№ 7,  8