Михаил Шакиров

    Неприятности бывают разные.
    Шагаю я по улице, по сторонам не смотрю - даже на девушек. В любое другое время не отказал бы себе в таком удовольствии, но сейчас я занят доставкой служебной корреспонденции. Это важное поручение, поэтому на пустяки, вроде девушек, не отвлекаюсь. Дождь кончился, настроение прекрасное. И кто же мог знать о существовании еще одного гражданина, который не забивал себе голову всякой ерундой, а двигался прямо к намеченной цели. Именно он и сидел за рулем автомобиля, обогнавшего меня по самой грязной и глубокой луже.

    Это событие не спровоцировало вереницу акций протеста в Западной Европе и Южной Америке. Не стало поводом для разрыва дипломатических отношений с Республикой Бенин. Даже Центральное телевидение не проявило к нему должного интереса - только кучка праздно шатавшихся прохожих. Обстоятельства потребовали быстрого и достойного выхода из ситуации. Наша страна - заповедник для любителей сочувствовать и давать советы. Люди этого типа моментально появляются рядом, если ты находишься в полубессознательном состоянии. Осыпают добрыми словами и дельными предложениями, которыми сами никогда не пользуются. При первых симптомах реанимации они испаряются. Окруженный со всех сторон источниками сочувствий и советов, я ощущал нарастающее раздражение. Лишенным чувства ответственности объясняю происхождение подобной реакции. Она была связана с досадной задержкой в выполнении важного поручения. Остальные версии - выдумки падких до сенсаций журналистов.

    Мне требовалось расчистить дорогу для продолжения выполнения служебного задания, и я крикнул:
        - Да идите вы все!
    Засыпанный советами успокоиться, затравленный протягиваемыми пузырьками с валерьянкой, я пытался вырваться из окружения и требовал:
        - Убирайтесь к чертовой матери!
    От моих настойчивых просьб народу только прибыло. Через пять минут собравшаяся толпа могла взять штурмом небольшой средневековый замок. Сочувствия количественно уступили советам. Рекомендации касались моего незавидного будущего, потому что я явственно услышал:
        - Набейте вы ему морду, да и дело с концом!
    Перемена настроений и неуемное желание вырваться привели меня к позорному падению на мокрый асфальт. Праздник вернулся на улицу с запахом валерьянки, вновь извлеченную из дамских сумочек. Атмосфера накалялась, но никто не заметил, что из жалкого, облитого грязью тюфяка рождается террорист международного масштаба. Что в его голове созрел кровавый план террористического акта, в результате которого многим могла потребоваться срочная медицинская помощь.
    Ничья была справедливым итогом получасового противостояния. В региональной прессе об инциденте не сообщалось.

    Увольнение с работы большая неприятность, можно даже расстроиться. Переживать дня два-три, не отвечать на телефонные звонки и даже однажды по привычке встать рано утром. Но прошло время, и я курю дома, лежа на диване. Какая-нибудь Света читает мне вслух рекламные объявления о приеме на работу. Ее голос приятен и нежен, в отличие от опубликованного в газете. Вакансий много, желания несравнимо меньше. Света симпатичная, юбка у нее выше колен, поэтому текст я разбираю плохо. Только замечаю, что она замолкает, всматривается в объявление и, чуть повернув голову, удивленно спрашивает:
        - А кто такой менеджер по баингу?
    И тут наваливается все: лужа, безработица, вопрос этот дурацкий, а главное, что ответа на него сто процентов не будет. Неприятно, ей-богу.

    Сижу дома на диване без сигарет и работы, за окном дождь, девушка не звонит. Одиноко. Со мной одна газета с объявлениями. Причин для радости не много. Если бы во дворе машины не столкнулись - совсем ни одной. Звонок. Шаркаю в тапочках к двери. Сосед не поленился зайти за долгом. Он лет десять назад школу с трудом закончил, теперь держит палатки с пивом, уезжает по выходным на дачу, но про долг помнит. Смотрим друг на друга. Держусь молодцом, высказываю соображения. Маневрирую стихийными бедствиями и угрозой глобализации. Доводы соседа не волнуют, особенно, про мировые проблемы, потому что у него своих больше. Мы отступаем из коридора в комнату, я тушуюсь, читаю задом наперед надпись "ADIDAS" на его спортивной куртке. А он держит меня двумя пальцами за футболку и вежливо подытоживает свое выступление:
        - Браток, твои теперешние неприятности, по сравнению с будущими - совсем не неприятности, - и пальцами своими меня чуть отталкивает, чтоб я проникся.
    Я сижу дома на диване с прояснившимся будущим и без сигарет. Голову, о косяк ударенную, потираю и проникаюсь.

    Можно ведь историю про долг рассказать с самого начала, только и тогда не миновать неприятностей. Такая уж подлая сущность всех долгов - не прибавлять положительных эмоций: занимать - мучение, возвращать - пытка.
    Когда я еще ходил на службу, а не проминал без надобности диван, ко мне однажды зашли друзья. Поздно и неожиданно. Проведать, справиться о здоровье, поддержать, если надо. Ничего криминального, хотя и без приглашения.
    Отвлекаясь, сообщу, что целая группа жителей нашего двора предвзято судит о пришедших ко мне друзьях. К примеру, сидят с утра до вечера две бабушки у подъезда, смотрят на бесцельно перемещающуюся группу граждан и одна, как бы удивляясь, спрашивает:
        - Чего это они целый день по двору слоняются, не работают что ли?
    Вторая укоризненно качает головой и отвечает:
        - Не работают антихристы, совсем не работают.
    Я неоднократно мысленно спорил с ними, даже с целым двором бабушек и женщин с колясками, но только сейчас заявляю во весь голос:
        - Это не правда. Они очень хотят работать, но не могут.

    Хотя смысл этой фразы уловим только интуитивно, он позволит всем бабушкам нашего двора увидеть, наконец, свет истины. Попробую объяснить.
    Пять раз в неделю я выходил из дома и шел на службу. Это не очень сложно. Дело привычки. Главное - расстаться с диваном хотя бы через полчаса после того, как прозвенел будильник. Дальше - легче. Если у меня было минут десять, я умывался и завтракал, если минут не было - бежал за автобусом до следующей остановки. Там уже совсем просто - пообещать больше не опаздывать и сесть за стол. Потерпеть до шести часов. И все. Хотя, говоря начистоту, диван отпускал меня не всегда.

    Перед погоней за автобусом я открывал металлическую дверь, за которой простирался наш двор. Особенное место, известное каждому с детских лет. Все здесь знакомо, дорого и любимо. Да только как не откроешь дверь, первым делом видишь одни и те же небрито-синие лица всевозможного вида и возраста. Их владельцы проводили свободное время, имевшееся у них в избытке, на детской карусели в самом центре двора. Выходи в любое время суток - карусели заняты!
    Упомянул про небрито-синие лица и понял - погорячился. Это же друзья. Когда-то они были обладателями этих лиц, а теперь - друзья. Сколько раз, передавая им некоторую сумму на жизненно необходимые нужды, я умилялся заверениям в искренней дружбе и магическому слову "брат". Небогатый выбор потребностей обитателей детской площадки все время требовал капиталовложений. Не имея регулярных источников доходов, они умудрялись достигать желаемого, почти не покидая места дислокации. Основным способом добывания средств служили непродолжительные беседы с непрерываемым пожатием руки и периодическими похлопываниями по плечу. Когда я не имел возможности помочь им чем-либо, особенно деньгами, я задавал мучающий меня вопрос:
        - А почему вы не работаете, друзья?

    Посеешь ветер - пожнешь бурю. Как часто мы жалеем о своих сгоряча сказанных словах. Предвидя бурную ответную реакцию, мы готовы взять сказанное обратно, просить прощение, чем угодно вернуть расположение собеседника:
        - Вась, ну ерунду сморозил, не обижайся, че ты?
    Молчание.
        - Че ты молчишь Вась, как дурак?
    Шумный вздох.
        - Ну, хочешь - врежь мне, - Вы хватаете Васину руку и, преодолевая небольшое сопротивление, тыкаете ею в свое лицо. Дальнейшее зависит от степени Васиной кровожадности. Друзья в это утро были снисходительны:
        - Так мы же здесь с утра ждем тебя, чтобы сказать тебе, что мы все идем сегодня на работу.

    Почувствовав заинтересованность, меня убеждали в твердости принятого решения, а также ставили перед фактом существования некоего препятствия, говоря о котором, друзья переминались с ноги на ногу и опускали глаза. После недолгих уговоров выяснялось, что дорога к новой жизни требовала перемены нескольких видов транспорта и, соответственно, определенных инвестиций на оплату проезда. Проблема решалась из заднего кармана моих брюк. Гордый и счастливый я предполагал возглавить шествие до ближайшей остановки, но друзья, слегка охладевшие ко мне, отговаривались наличием другой, более удобной для них дороги. Мы жали друг другу руки и расходились в разные стороны.

    Проведя на службе мучительные полдня, я изредка приезжал домой на обед. И с удивлением обнаруживал ушедших верной дорогой на детской карусели. Я подходил к ним с неуместным вопросом:
        - Как дела, друзья?
    И вглядывался с надеждой в монументальные лица, отрешенные от всего бренного.
        - Что случилось? - Нотки зарождающихся подозрений заставляли чье-нибудь лицо начать мучительный процесс оживления. Оно постепенно разглаживалось с помощью растираний ладонями и встряхивания головой. Глаза приоткрывались, пытаясь сфокусироваться, направлялись в мою сторону, хотя и с некоторой погрешностью. Потом голосом, озвучивающим в кинофильмах монстров и оживших мертвецов, мне излагалась версия о неожиданной встрече со старым другом. Прекрасным человеком, спешащим с большой сумкой в приемный пункт стеклопосуды. Проведенная разъяснительная беседа убедила прекрасного человека в необходимости смены курса. Он с радостью влился в ряды идущих правильным путем.

    Затянувшаяся пауза могла оказаться остроумным финалом. Мой недоуменный взгляд и сжатые скулы требовали продолжения. Оно уперлось в финансовые проблемы, возникшие из-за увеличения количества жаждущих перемен. На общем собрании с огромным сожалением благое начинание было решено перенести с целью сбора недостающей суммы.
    Следующую паузу ни взглядом, ни тормошением прервать не удалось.
    Опираясь на искреннее желание друзей попасть на работу, учитывая объективные трудности, регулярно встающие на их пути, я не могу сказать:
        - Мои друзья не работают, - я говорю, - они не работают почти.

    Если свадьба это подтверждение конца романтических отношений, то развод - констатация их возобновления. Но оба этих события одинаково держат наши чувства в напряжении. Перед исполнением марша Мендельсона мы жалеем о прошедшей жизни, после расторжении брака - о будущей. Время до свадьбы проходит в заботах и дается тяжело. Месяц до развода проходит беззаботно и весело. Все изменяется во время самого процесса. На свадьбе, если плюнуть на приглашенных и собрать небольшой междусобойчик, можно здорово повеселиться. Судья, утомленный рутиной бракоразводных процессов, вряд ли согласится выпить на брудершафт и поиграть в бутылочку. Не хватает предложений, чтобы иметь опыт в таких делах.
    Расставшиеся супруги делятся на две категории: те, которые уходят с кем-то и те, кто уходит домой. Дома хорошо, но с кем-то - лучше. Переживания приводят к появлению в квартире молодой и красивой. Вечер проходит в приятных беседах и двусмысленных шутках. Дождавшись заветного часа окончания работы общественного транспорта, необходимо убедить гостью в уникальности ее красоты и своих манер. Впрочем, после выпитого эти слова произносятся от чистого сердца. Утром дама выглядит хуже, а вскоре обнаруживается пропажа какого-нибудь пустяка, который откладывался на ремонт "Москвича".

    Алименты это виртуально заработанные деньги в результате решения людей, несколько лет назад сказавших: "Я не смогу без тебя!", жить как можно дальше друг от друга. Каждый месяц по взаимной договоренности они вручаются когда-то желанной женщине, которая после ознакомления с содержимым конверта всегда остается недовольной. Попробуйте приносить очень разные суммы - я угадаю результат. С точностью до 100%, если дело касается женщин, ушедших домой, а не с кем-то.
    Если молодая и красивая звонит через неделю, а деньги на ремонт машины все-таки обнаруживаются в другом ящике, можно идти покупать кольца. Наступают дни волнений и забот. Все готовятся к свадьбе. Невеста, умница, плачет, но по одной вычеркивает подруг из списка приглашенных. Будущие родственники, милые люди, превозмогая себя, снимают деньги со сберкнижек. Голова жениха целиком забита мыслями о будущем торжестве: "Не забыть узнать график приема заявлений о разводе".

    На свадьбе бывали все. Сценарии разнятся лишь количеством напитков и гостей. Может только, где подраться забудут или невеста за другого выйдет. Рассказывать об этом событии все равно, что объяснять какого цвета небо - бесполезно. Да многое и не упомнишь. Смутно - когда легли спать, отчетливо - только бесконечное: "Горько!" По настоящему горько было утром, когда мы со вчерашней невестой пересчитывали подаренные деньги, сопоставляя их с набранными долгами.
    Супружеская жизнь дает трещину после вопроса:
        - Где ты был?
    Из огромной массы всевозможных ответов выбирается наименее удачный:
        - Тебе какое дело? - Особенно одаренные добавят, - сама, где была?
    Второй удар по совместной жизни наносит серия вопросов, одним из которых может быть следующий:
        - Вере муж купил новое пальто, а я все в старом хожу. Когда вам зарплату дадут?
    Окончательную пробоину семейному кораблю наносит фраза:
        - Я еду к маме.
    Когда-нибудь, прогуливаясь под руку с невысоким и немолодым гражданином, бывшая жена встретит меня. Я буду в длинном пальто с шикарной блондинкой. И, проходя мимо, она глазами прошепчет мне: "Извини, я была не права".

    Друзья заходили ко мне единственный раз. Целый день на службе я проиграл на компьютере, поэтому очень устал и сразу обременил диван. Лежа в одиночестве на верном товарище я отдался жизнеутверждающим мыслям. Одной, из которых была женитьба на богатой и красивой женщине, почти отчаявшейся меня найти. Последующая жизнь с ней виделась менее отчетливо из-за регулярных перемещений с Канарских островов в поместье на Лазурном берегу и обратно.
    Звонок в дверь, как выстрел "Авроры", разрушил все. Это были друзья. Робкая попытка воспрепятствовать, пресеклась вопросом:
        - У тебя стаканы есть?

    Гости деловито сервировали стол, рассаживались, выкладывали немногочисленную закуску, разливали напитки. Попутно спрашивали о моих делах, здоровье, работе. Я благодарил за внимание, отвечал невпопад и ходил по квартире, пытаясь отыскать свободный стул.
    Все, принесенное друзьями, кончилось быстро. То есть практически сразу. Фокусы с картами длятся несравнимо дольше. Изумленный, я оглядел комнату и обнаружил вместо спиртного непередаваемую смесь тоски и укора, наполнившую глаза моих недавно веселых друзей. Эта смесь называется отчаянием, иногда безнадежностью. Мое сердце пережило пару разводов и разбитый бампер только что купленного "Москвича". Теперь оно готово было разорваться. Я принялся рыться в карманах, наперед зная, что там ничего нет. Параллельно происходил беззвучный диалог:
        - У тебя нет денег?!
        - Не-ет, - выворачиваю для подтверждения карманы.
        - Нет денег?!
        - Не-ет, - безрезультатно лезу в нагрудный карман рубашки.
        - Совсем нет?!
        - Совсем не-ет, - хлопаю себя по задним карманам брюк.
    Наступившая тишина могла спровоцировать все, что угодно, вплоть до международного конфликта. С целью недопущения неприемлемых для борцов за мир последствий принимается постановление, согласно которому некий уполномоченный отбывает в известном ему направлении для незамедлительного поиска необходимых материальных средств. Почти единогласно была утверждена кандидатура хозяина квартиры. Возражения кандидата в протокол не внесли.

    Внизу живет сосед, торгующий пивом, чипсами и прочей ерундой. Мы редко видимся, поэтому здороваемся. Раза два он угощал пивом и подвозил на своей машине. Вчера я помог ему донести небольшой картонный ящик.
    Мне показалось, что это - единственное направление, сопряженное, правда, с препятствием в виде отсутствия прецедента в наших с соседом отношениях. Но чего не сделаешь ради мира во всем мире. Дверь открыл человек в рубашке и трусах. Время было позднее, он, наверное, спал и приветствовал меня не столь радостно, как рисовалось перед мучениями у звонка. Ведь сосед вставал раньше, чем ложились друзья с каруселей - надо было открывать свои палатки. Давешний диалог дополнился ремарками о приличиях:
        - Нет свободных денег, браток, - многозначительное рассматривание наручных часов, - завтра закупки.
        - Совсем нет?
        - Гадом буду, - зевает и чешет грудь сосед.
        - До понедельника!? - Я опускаюсь в просьбе до совсем уж ничтожной суммы.
        - Посмотрим, - нехотя выдавленное слово зарождает надежду.

    Зачарованно смотрю как пальцы соседа, преодолевая искушение вернуться поближе к трусам, проникают внутрь кармана рубашки. Неосторожное движение - и на пол падает бумажка иностранного производства. Резко наклоняюсь за ней, но меня опережает нога в сандалии 45-го размера.
        - До понедельника! - Раздается сверху меня.
        - Кровь из носа, - горячусь, выдергивая бумажку из-под подошвы.
    Если бы знать, что этим и кончится!
    Не верьте случайным людям. Они много обещают дать, но отбирают последнее, не оставив надежды и номера своего телефона. Они много знают и любят давать советы, последовав которым Вы просыпаетесь однажды в совершенно незнакомом месте в обществе одинаково одетых людей, которые будут Вашими товарищами весьма продолжительное время.
    Случайные знания, как и случайные люди не приводят к постоянной и ощутимой радости. Узнаешь из газеты некий любопытный факт, спешишь, наполненный положительными эмоциями, поделиться приобретенными знаниями с коллегами по работе. Но наталкиваешься на них с такой же газетой в руках. Остаток дня занят одной проблемой - не встретиться глазами с сослуживцами.
    Говорят спускаться легче, чем подниматься. Вранье. Я стоял у лифта с деньгами в руках. Крылья росли быстрее, чем проценты в банке. Может они и помогли мне взлететь на свой этаж при первых подозрениях. Перед дверью возникла необходимость в звукоизолирующих средствах и крепких кулаках. Звонок стал бесполезным излишеством и мне до сих пор не известно, по какой причине тогда открылась дверь. Громкость источника невыносимых звуков конкурировала с количеством дыма заполнившего комнату. За десять минут моего отсутствия каждый из гостей выкурил не меньше пачки сигарет. Все вместе производило впечатление ежика в тумане на рок концерте.

    Борьба была неравной и обреченной на провал. Открытая балконная дверь и слегка приглушенный звук - мои единственные успехи. Более того, минуту спустя я осуществлял незапланированный мною поход в магазин, сопровождаемый неизвестным мне гражданином. Он был придан для безопасности, однако исчез в темноте сразу за углом нашего дома. Я героически шел один ночью с тяжелым мешком напутствий за плечами. Напутствия, или, иначе говоря, заказы, разнились как черный и белый цвет. При этом компромиссный серый отвергался напрочь, так как ни одну из дискуссирующих сторон он не устраивал. В подобных ситуациях есть единственный выход - поступить так, чтобы сделать приятное себе.

    Я возвращался один ночью и размышлял о случившихся сегодня со мной неприятностях. Подводил итоги. И пришел к радостному выводу, что все неприятности не смогли переменить меня. Они подстерегали на каждом шагу, пытались озлобить, хотя бы вывести из равновесия. Не вышло. Сегодня одержана важная победа над обстоятельствами. Стало легко и свободно. Дорога сократилась наполовину. Вот уже и угол моего дома, за которым, как, оказалось, притаилась главная неприятность, готовая обрушиться и сокрушить.
    В комнате не было ни дыма, ни шума. Была пожилая соседка, сидящая на краешке моего дивана. Были друзья, скромно рассевшиеся по всей комнате. Создалось впечатление, что они пригласили старушку для задушевных бесед на различные темы. Я стоял, проникаясь моментом, пока меня не подтолкнули в спину. Не грубо, но твердо. Это был наш участковый. Поэтому больше не было ни дыма, ни шума. Иначе как бы участковый составил протокол, который лежал на столе и ждал моей подписи.

    Как-то на службе ни из чего возникла необходимость выполнить работу. И не то, чтобы срочно, а, чтобы она уже была готова минут пять назад. Хотя работа месяц пролежала на столе начальства и никуда не торопилась. Коллеги были заняты - обедали, а я пребывал на финансовой диете. Поэтому работу без всякой конкуренции торжественно вручили мне:
        - Сделай, пожалуйста. Да побыстрее!!!!!
    Я сел за стол в ожидании помощи. Коллеги, взглянув на меня, еще активнее заработали вилками и челюстями. Консультации откладывались на послеобеденное время. Если бы! Я до сих пор восхищен энтузиазмом, с которым коллеги, насытившись, налегли вместо кроссвордов на неразрешимые до обеда задачи. Вечером они тихо поднялись со своих рабочих мест, по одному подошли к вешалке, оделись и, не прощаясь, ушли домой. Там их ждали жены и дети. Малыши и те, кто постарше, очень ждали папу и совсем немного - подарки, которые папа покупал на премию за какое-нибудь достижение или трудовой успех. Мне поручили такую работу, за которую премию могли и не дать. Что бы тогда папа сказал своим детям?
    Работа была завершена без посторонней помощи. Она, как инфекционный больной, не привлекала окружающих. Выполненные мной расчеты бережно упаковали и отправили тем, кому они были нужнее, чем нам.

    В последующие дни мне каждую свободную минуту представлялось, как Некто, нуждающийся в проделанной работе, с надеждой распечатывает доставленный ему конверт, нежно смотрит на заполненные цифрами листочки, читает их, перечитывает и бережно кладет на стол. Улыбаясь, Некто набирает по телефону номер моего начальства и, продолжая улыбаться, говорит что-то в трубку. Что он говорит, я не слышу, но точно знаю - Некто выражает восхищение безупречно сделанной работой. Такой разговор и подслушать не грех. Выслушав благодарность, начальство вызывает меня к себе, жмет руку, поздравляет и даже, поддавшись минутной слабости, вручает премию.
    Но получилось не так. Некто посмотрел на листочки и весьма удивился написанным там цифрам. Они ему не понравились. Цифр всего десять, но если их перемешать, то получатся миллионы вариантов. Некто, разглядывая мой вариант, полученный путем нехитрых арифметических действий, не понимал, откуда же эти числа взялись? Весьма расстроился и отправил работу назад. Начальство озадачилось таким капризом, но спорить не стало. И поэтому обратилось прямо ко мне:
        - Откуда Вы, коллега, взяли вот эти самые числа, как бы их так, да по-другому?????

    Мне ответить нечего, потому что начальство, поручая мне ответственное задание, просило:
        - Делай, пожалуйста!!!!! - А как, что и откуда не сказало.
    Я, конечно, остался жив, а из других санкций только пальцем погрозили у носа и сказали: "Ай-я-яй, коллега!". Потом вручили какую-то бумажку с нужными цифрами, и попросили:
        - Переделай, пожалуйста. Только будь повнимательнее!!!!!
    Трудно было поверить в грядущие премию и благодарность, но делать нечего - пришлось с бумажки новые цифры переписать, сложить их, умножить и, не дай бог еще раз, вычесть. Готово. Начальство перебирает листочки в руках, прищурясь вглядывается в ряды цифр и недоверчиво спрашивает:
        - Все правильно, коллега???
        - Обижаете, - отвечаю, а в доказательство, - я на калькуляторе считал!

    Ожегшись на молоке, на все дуют. Результаты решили проверить. И послали туда, где давно ждали, когда же им пришлют на проверку такие интересные числа. Сидят где-то специально обученные люди. Заняты делом: пасьянсом на компьютере или статьей в глянцевом журнале, а кто на минутку-другую отошел на другой конец города. Чего к ним лезть? Нет, надо оторвать специалистов от дела, заставить проверять малоизвестно кому нужные числа. Целый отдел неделю проверял три страницы без обеда и перекуров, залил страницы потом, но вернул нам результаты с полным одобрением. Спасибо.

    Былое забылось. Коллеги потихоньку сквозь железный занавес засылают ко мне диссидентов. Мол, покурим, друг, пока начальство в отъезде. Хожу курю. Нет - так сижу на рабочем месте, решаю проблемы свободного времени. Не весело, но и не грустно. Оказывается временно. Недолго было скучно:
        - Скажите, коллега, откуда Вы все время черпаете такие-растакие неверные цифры и числа????? - Размахивает перед носом листочками приехавшее начальство. Только ответ мало кого интересует, а я его знаю, но не скажу. Чувствуется, что санкции размахиваются вместе с листочками перед моим носом. Если часа два поразмышлять - ничего хорошего не предвидится.
    Вот и сидим мы со Светкой на диване, курим и читаем объявления о приеме на работу.